Почему Бертран Рассел считал, что ни в коем случае не надо тратить на работу более четырёх часов в сутки?
Сегодня мы постоянно повторяем себе «дальше, выше, быстрее», читаем книги о продуктивности и считаем праздыми олухами тех, кто стремится пораньше уйти с работы. Возраст, когда молодые специалисты начинают трудиться, сдвигается — подростки получают должности в Google и выступают с лекциями TED, крупные IT-корпорации ищут новые кадры уже не в университетах, а в школах.
Ты ещё не успел получить среднее образование, а работа уже подстерегает тебя за дверью, чтобы занять всё свободное время.
Главное — такое положение вещей кажется нам признаком востребованности и успеха — отчасти потому что большинство панически боится безработицы, отчасти потому что труд представляется в нашей культуре достойным с моральной точки зрения занятием. Эти представления проникают и в экономическую теорию, и в речи политиков, не говоря уже о поучениях школьных учителей.
Однако британский философ и видный общественный деятель Бертран Рассел сомневался в пользе многочасового труда каждый день. А тем более в его душеспасительных качествах. В 1932 году он написал эссе «Похвала праздности», где утверждал, что из убеждения, будто работа по сути своей благородная вещь, в мире делается много дурного. Она проглатывает время нашей жизни, отнимая время досуга, портит здоровье и ухудшает окружающую среду. Потому развитым странам лучше задуматься о том, что работы в мире делается слишком много.
Современному трудоголику, воспитанному в культуре труда и успеха, это покажется парадоксальным, но философ совершенно серьёзно заявлял: путь к общей гармонии лежит через общее сокращение количества работы. Он разделял ручной труд и управление — сомневаясь, однако, что оба эти рода деятельности заслуживают такого уважения, какое мы им оказываем.
«Работа бывает двух типов: первый — изменение положения материи на земной поверхности или вблизи неё относительно другой такой материи; второй — повеление другим выполнить это. Первый тип малоприятен и плохо оплачивается, второй – приятен и высоко оплачивается. Второй тип можно развивать далее: есть не только те, кто отдаёт приказы, но и те, кто даёт рекомендации касательно того, какие приказы следует отдать. Обыкновенно две организованных группы людей дают две противоположных рекомендации одновременно: это называется политикой. Навык, требующийся для такого рода работы – отнюдь не знание тех вопросов, по которым даются советы, но знакомство с искусством убеждения речью и письмом, то есть с искусством рекламирования»
— Бертран Рассел
Кому выгодно, чтобы труд считался священным?
К «рекламированию» прибегают те, кто сам предсказуемо не хочет трудиться, поэтому заинтересован в том, чтобы этим занимался кто-то другой. Сперва людей силой заставляли расставаться с излишком того, что они производили. Но общество разивалось, и вскоре методы школьного хулигана, который отбирает завтрак у ребят послабее, стали казаться архаическими — в ход пошли идеология и этика.
По мнению Бертрана Рассела, культ работы создали землевладельцы аграрных культур, которые позволяли другим жить на своей земле.
Также, если человек мог произвести чуть больше, чем нужно было для выживания ему и его детям, продукты его труда забирали воины, предлагая в обмен охрану от захватчиков. Существовали также защитники духовные, жрецы. Они обеспечивали благополучие человека в загробном мире, и с этим тоже приходилось считаться, ведь от тяжёлой работы умирали часто, и рисковать бессмертной душой не хотелось. Само собой, жрецы тоже говорили о необходимости труда, потому что от него дух только возвышается.
Рассел предполагает, что представление о необходимости и моральном достоинстве работы унаследовано человечеством от древнего доиндустриального мира, где существовало рабство, и для современности не актуально. Кстати, учёный отмечает, что большинство стран перешло к индустриальной модели, всё ещё сохраняя архаические представления, а в России аграрный уклад просуществовал до 1917 года. Да и потом не слишком изменился, только потом место жрецов заняли партийные работники.
Работа как лекарство и наказание
Бертран Рассел, который родился в 1872 году и успел стать свидетелем старых порядков, отмечает, что в Англии девятнадцатого века рабочий день длился пятнадцать часов. Почти столько же работали дети. Предполагалось, что отсутствие свободноего времени не даёт дурным наклонностям развиваться, ведь место, где нет Бога, тут же заполянет дьявол. Такой подход позволил появиться работным домам, реальная производительность которых была довольно низкой, несмотря на то, что нищие вкалывали там сутками.
Екатерина Коути в книге «Недобрая старая Англия» отмечает, что бедняки, по мнению представителей высших классов, имели особую, порочную природу души, которая заставляла их жить в трущобах, пьянствовать и драться. Истории маленьких Оливеров Твистов только это подтверждали — даже дети бедняков порочны до мозга костей, с младых ногтей они попрошайничают и воруют!
Так неравенство получало моральное подтверждение, а труду сообщалась дисциплинирующая функция.
В той же книге приводятся примеры работ, к которым привлекали заключённых в викторианские времена. Когда арестантам приходилось шить мешки или плести корзины, попадающие потом на рынок, это ещё можно было вытерпеть. Но в иногда их принуждали ходить в огромном колесе, словно белка, или перетаскивать тяжёлые камни из одного угла двора в другой — и так весь день. Возможно, авторы этих пыток вдохновлялись мифом о Сизифе и осознанно пытались воспроизвести картину ада. Либо же действительно верили в благотворную функцию труда, который исцеляет преступную душу и поэтому может выписываться, словно лекарство в таблетках, без привязки к обстоятельствам и результату.
Есть основания предполагать, что наше сегодняшнее презрение к «бездельникам» имеет ту же природу, что и вера английского общества в особый моральный изъян бедняков. Кстати, британские аристократы к трудоголикам никогда не относились. Рассел отмечает, что среди представителей этого класса на одного Дарвина всегда приходились тысячи джентльменов, которые ничем, кроме лисьей охоты, не интерсуются.
Парадоксально, но в нашей культуре труд одновременно считается благородным и выступает в роли наказания. Неприкрытая правда же состоит в том, что работать никому не нравится, и всем хочется проводить время по своему усмотрению. И это справедливо не только для людей, занятых тяжёлым физическим трудом. Иначе не создавалось бы столько веб-комиксов о бессмысленных буднях офисных работников.
Так что же, бросить работу?
Нет, такого никто не предлагает. В конце концов, кто-то же должен производить товары и контент, а также предлагать услуги. Рассел всего лишь рекомендует сократить количество часов, которое люди проводят за работой, и даже называет оптимальное часло — четыре. Такого количества времени вполне хватит, чтобы справиться с необходимым количеством задач, если они будут поделены между людьми разумно, и человечество не будет делиться на безработных и трудоголиков.
Несмотря на то, что Рассел осуждает войну и то, сколько ресурсов тратится на её поддержание, он сделал вывод, что именно в ходе военных действий, когда миллионы людей были оторваны от рабочих мест, выяснилось, что работать можно куда меньше — «общий уровень физически здоровых среди неквалифицированных наёмных рабочих на стороне союзников был выше, чем до или после».
Именно моральный статус «священной работы» заставил людей снова за нее взяться — да так, что те, чей труд был нужен, убивались на производстве или в офисах, а те, кто не был востребован, умирали от голода. Вместе с тем, организовав производство разумно, как это стремились делать во время войны, можно было бы поддерживать нормальный уровень общего комфорта, сократив трудовые затраты.
Куда деть «лишнее» время?
Представим себе, что утопия, которую предлагает Бертран Рассел, осуществилась, и люди, обладающие достаточными умениями, чтобы заставить других отдавать им плоды своего труда, однажды одумаются и перестанут это делать. Чем же заняться, если четырёхчасовая работа будет давать вам всё необходимое, и в два часа пополудни вы окажетесь предоставлены самому себе?
Похоже, сегодня, чтобы точно знать, как потратить свободное время, нужно быть как минимум прославленным европейским интеллектуалом Бертраном Расселом.
Такой человек точно сумеет выстроить тайм-менеджмент и заполнить день интересными делами, да ещё будет сокрушаться, что в сутках мало часов. Если вы не обладаете такими навыками, свобода может всерьёз напугать, поселив пустоту в душе, а то и толкнуть к саморазрушению. Так нетрудно поверить, что природа человека действительно порочна.
Однако Рассел уверен, что дело вовсе не в изначальных «грешных» склонностях, которые излечит лишь припарка труда, а в том, как устроена система образования. Хорошее образование должно стать более глубоким, развивать самостоятельность и широту интересов, формируя культуру, которая позволит человеку разумно распорядиться свободным временем. В качестве компонентов досуга он отдаёт предпочтение активным занятиям, подразумевающим участие и подключение личных ресурсов, а не пассивным развлечениям.
«В мире, где никто не вынужден работать более четырёх часов в сутки, каждый, кто обладает научным любопытством, будет способен удовлетворить его. Каждый художник будет в состоянии рисовать, не умирая с голода, каковы бы ни были его рисунки. Врачи получат время для изучения прогресса медицины. Учителя не будут раздражённо пытаться преподавать привычными методами вещи, изученные ими в юности и с тех пор признанные неверными»
— Бертран Рассел
Как видите, в идеальном мире о том, чтобы лежать на диване и смотреть «Нетфликс» с пачкой чипсов, речи не идёт — все будут тратить время на что-то деятельное. Для этого потребуются только знания и навыки, позволяющие развить свои таланты и найти возможность для реализации полезного досуга.
И напоследок: недавний эксперимент, в ходе которого некоторые компании Швеции ввели 6-часовой рабочий день, показал, что качество работы и количество выполненных задач не снизились. Шведы предложили честно признать, что поддерживать концентрацию на протяжении такого долгого времени — невозможно. Тогда как счастливые и гармоничные люди будут лучше работать. Пусть даже и всего по шесть часов в день.
